Милиционеры – истинные марксисты, они убеждены, что в милицию можно попасть или по пьяни, или реализуя свой экономический детерминизм.
Вчера с рядом коллег по движению «Солидарность» я принял участие в серии одиночных пикетов напротив изолятора временного содержания на Симферопольском бульваре, где отбывает 10 суток осужденный за «сопротивление сотрудникам милиции» политик Эдуард Лимонов (в реальности на кадрах задержания, в обилии имеющихся в сети, никакого сопротивления не видно). Достоинство одиночного пикета в том, что в соответствии с пунктом 1 статьи 7 главы 2 ФЗ № 54 «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» он не нуждается в согласовании с властями.
Должен сразу сказать – одиночный пикет отнюдь не является тем жанром, который я рекомендую оппозиционерам или общественникам. В большинстве случаев он воспринимается прохожими как акция городского сумасшедшего. Однако такая форма протеста может применяться в исключительных случаях, которые и имели место, когда в серии одиночных пикетов принимают участие люди с федеральной медийной известностью (в данном случае, Борис Немцов), пикет нужно провести срочно (а согласование обычного пикета занимает три будних дня), есть уверенность, что полноценных пикетов или митингов в этом месте никогда не согласуют (законодательство позволяет властям предлагать организаторам «другое место» для проведения массового мероприятия, которое на русский язык переводится примерно как «за Можай», вроде безлюдной набережной им. Тараса Шевченко, до которой от ближайшего метро надо идти 15 минут).
Прошлая серия одиночных пикетов, проводимых нами полгода назад у здания фарсового суда над Ходорковским, прошла по закону и без задержаний. Однако, когда вы собираетесь сделать что-то, очевидно вызывающее раздражение у властей, вам не следует рассчитывать только на закон. Сотрудники милиции без особых проблем могут забрать вас по самым разным основаниям (например, для выяснения личности – до 3 часов), и, если они не применят насилия, то ничего особого им за это не будет: ведь ваш паспорт может показаться им фальшивым, а физиономия – похожей на фоторобот какого-нибудь убийцы. Впрочем, тут есть и сдерживающие факторы: если в вашем мероприятии участвует кто-то известный, если есть пресса, если кто-то снимает на камеру, если вы ведете себя уверенно и демонстрируете знание закона (а сами сотрудники не семи пядей и закон знают весьма слабо), если есть какие-то «корочки» (например, муниципального депутата или помощника депутата Госдумы). Но все они не помогут, если по рации начальник передаст приказ «брать». Так что к попаданию в милицию следует быть готовым, раз уж вы пошли на что-то эдакое.
В нашем случае приказ «брать» поступил – сотрудники милиции даже подтвердили это в мировом суде. А оформлен он был по-разному. Немцова, Рыклина и меня задержали при помощи двух каких-то провокаторов, закрывавших лица капюшонами – они подходили к нам во время одиночного пикета, тем самым превращая его в неодиночный, после чего нас задерживали (а провокаторы, вопреки поговоркам, оказались многоразовые – их никто не задерживал). Милов спокойно отстоял условленные 15 минут, передал плакат и даже перешел на другую сторону улицы, где его и задержали – по приметам, мол, похож на кого-то. Билунова задержали, обвинив его в том, что он проводит пикет вместе со стоявшей без плаката и на почтительном расстоянии Шориной – заодно задержали и ее. Яковлева и Ляскина, пикетировавших последними, задерживали вообще без особых хитростей и провокаторов: сотрудники милиции просто подошли, возмущенно воскликнули «Ну что это такое?» и повели под белы рученьки в воронок.
Все мы, кроме Милова, оказались в отделении ОВД «Нагорный» (оказывается, ровно по середине улицы проходит граница между районами, и Милов достался уже ОВД «Зюзино»). Милову и повезло больше всех, так как его ни в чем не обвиняли, а больше трех часов держать не могли, то его и выпустили через пару часов.
Нам же всем стали шить административное дело по ст. 20.2 ч.2 КРФоАП о нарушении правил пикетирования (от 500 до 1 500 руб. штрафа). День свободен, как говорится – стало понятно, что выйдем мы в лучшем случае к вечеру, а в худшем – к полуночи (сами задержания были произведены между 15:00 и 16:00). Впрочем, это не худшее – если бы кого-то обвинили в сопротивлении милиции, как Лимонова, то могли бы грозить и «сутки» (то есть административный арест до 15 суток), а это означало, что до рассмотрения дела мировым судьей, которое легко могло перенестись на следующий день (формально судья работает до шести вечера, но ничто не мешает ей работать и позже), грозило бы провести ночь в отделении.
Мои дальнейшие наблюдения и советы не претендуют на звание специально-юридических. Это именно бытовые советы на тот случай, когда «ничего серьезного», но вы хотите извлечь максимум публичного эффекта из вашего задержания, с одной стороны, но и выйти поскорее, затратив меньше времени. Более того, в таких случаях я не советую пользоваться многими формальными правами, которые у вас есть, особенно если это раздражает сотрудников милиции. Они могут вам мелко мстить, но вполне по закону – к примеру, не разрешать выходить во двор покурить, если вас не сажали в «обезьянник», или долго не выводить в туалет, если вас туда все же посадили.
Итак, при задержании сотрудник милиции обязан представиться – примерно в половине случаев он так и делает, и не возражает, если вы этого требуете. Запомните (потом запишите) его ФИО – он будет свидетелем на суде. Постарайтесь вспомнить всякие мелочи – сколько было милиционеров, кто что делал, говорил и какие предлоги для задержания называл, отметьте для себя время, во сколько вас задержали. Главное ваше оружие на суде – это глупости в протоколах милиции и противоречия их данных, если у них все совпадет, то скорее всего вас осудят и вам потом придется оспаривать решение суда в апелляционном порядке, требуя приобщить к делу данные фото-видеонаблюдения и т.п. (для чего, разумеется, его надо организовать).
Вас спросят про документы. Паспорт вы обязаны отдать – и это будет инструментом, страхующим их от вашего побега из отделения (впрочем, при заполнении протоколов паспорт вам вернут и могут забыть его взять обратно, в некоторых случаях паспорт и не отбирают). Побег вполне реален – в «обезъянник» часто не сажают (или он может быть переполнен при массовых задержаниях), а в отделении неразбериха из людей в форме и в гражданском, для выхода надо всего пройти через дверь мимо сидящего за решеткой охранника, от которого можно «отбазариться» (Виктор Петрович направил туда-то! Или банальное «А меня уже отпустили!») или просто ускориться – навряд ли он побежит за вами. Потом вам будут слать повестки на мировой суд и т.п. – ничего страшного в этом нет. Если вы рассчитываете на такой сценарий, то не берите паспорт, а берите нотариально заверенную ксерокопию паспорта, например. Ею не жалко пожертвовать.
Не отдавайте мобильный телефон – это иногда требуют, это требование противозаконно. Конечно, если обыщут и отберут, сопротивляться не надо, но пригрозите, что будете жаловаться в суд, напишите заявление в прокуратуру. Мобильный должен быть заряжен, на нем должны быть деньги! – убедитесь в этом простом обстоятельстве перед потенциально опасной акцией.
Возьмите диктофон (на мобильных он достаточно слабый, лучше нормальный). Незаметно включайте его: в суде, в милиции, когда что-то интересное происходит. Можно снимать что-то на камеру телефона: нам, к примеру, удалось заснять письмо руководителя управления «Э» (экстремизм) МВД по ЦФО Валиулина на имя замначальника ГУВД Москвы Козлова с резолюцией последнего, ксерокопию которого по глупости зачем-то подшили нам всем в дело, а потом безуспешно пытались удалить. Это, кстати, серьезный скандал по милицейским меркам – разглашение конфиденциальной ведомственной переписки. Но не стоит снимать демонстративно – может найтись какая-то инструкция, которая что-то где-то запрещает снимать.
Сидеть вам придется достаточно долго, потому не лишним будет купить заранее пару «сникерсов» и маленький пакетик сока – кормить вас в отделении не будут, успеете проголодаться, курящие – не забудьте сигареты. Денег не берите много. Обычно трезвого в отделении не грабят, но все же береженого бог бережет.
Имейте под рукой телефон знакомого адвоката. Не обязательно, чтобы он приезжал (хотя имеете право!), но хотя бы чтобы проконсультировал по телефону – сотрудники легко могут вешать вам лапшу по тому или иному поводу.
В протоколах, которые вам дадут подписать, напишите конкретно, с чем вы не согласны из милицейской версии – это ваша позиция, из которой будет исходить суд. Не пишите в протоколе петиций в ООН – они никому не будут интересны, а до ООН не дойдут. Если сотрудники совершили что-то противозаконное (например, отобрали мобильный телефон) – напишите об этом.
В отделении, в суде вас кто-то постоянно сопровождает из сотрудников милиции. Как общаться с ними? Да в общем, как с обычным человеком. На грубость – делать замечания, на вопросы «за жизнь» отвечать, но не болтать много (например, не обязательно рассказывать, где вы работаете, кто организатор сегодняшнего пикета и тем более какую-то внутреннюю кухню, отвечайте примерно так, как вы общались бы с нейтральным журналистом). Как лучше всего отнестись к собеседнику-менту? Ну, примерно, как к футболисту конкурирующей команды, как к солдату враждебной армии, взявшему вас в плен. Скажите ему, что вы понимаете, что он выполняет незаконный приказ, что лично против него вы ничего не имеете, но выполнять незаконные приказы плохо, потому что в случае чего крайним сделают его, а не начальника (рядовые сотрудники сильно бояться прокуратуры, подтверждают, что у нее такой же план по делам на ментов, как у ментов – по делам на рядовых граждан). Потому вы рассчитываете на то, что он не будет особо усердствовать. Милиционеры – истинные марксисты, они убеждены, что в милицию можно попасть или по пьяни, или реализуя свой экономический детерминизм, то есть в просторечии делая что-то за деньги, ради денег. В нашем случае, кроме Немцова, у нас они интересовались, сколько нам платят, мы отшучивались, что по нашему внешнему виду и возрасту мы не похожи на тех, кто выходит на акции за 300 р. разово или за месячную зарплату в 12 000 – 15 000 руб., как их провокаторы. «Значит, вам платят больше», – с уважением произнес один. Один коллега «на пальцах» объяснил сотруднику, что вот он же заступится бесплатно за соседа, если увидит, как его бьют, а Лимонов – наш политический сосед, его взгляды могут нам не нравиться, но мы против того, чтобы его сажали за них в тюрьму. В глазах собеседника читались усилия мысли. Мы возмущались присвоением Медведевым Рамзану Кадырову звания генерал-майора милиции, в этом сотрудники, многие из которых бывали в Чечне, и являются националистами, нас горячо поддержали.
На порядочность, человечность сотрудников иногда можно рассчитывать, но не в коем случае не полагаться. Прямой приказ начальника причинить вам вред (например, лжесвидетельствовать определенным образом) он, скорее всего, выполнит, но есть масса пограничных ситуаций, в которых он может не навредить ни себе, ни вам, если захочет. Потому на пустом месте не хамите.
Ну а кончилась моя история в суде. Я защищался сам, благо риски были невелики, а наш адвокат был готов помогать, если я буду просить суд перенести дело на завтра, дав время на ознакомление с делом (эта тактика абсолютно верна, если бы обвинение грозило нам чем-то более серьезным, чем штраф в 500 рублей, который передо мной дали Немцову). Попросил вызвать свидетелей – участников моего задержания, для выяснения вопроса о провокаторах. Трое свидетелей-милиционеров запутались в показаниях: один сказал, что в пикете нас было трое, он задержал меня, а двух других не успел, другой сказал, что нас было двое – я и Рыклин и нас задержали вместе, впрочем, он точно не помнит, мол, было много задержанных, а третий сказал, что я был один, а задержали меня потому, что был приказ задерживать. Оправдали. Так что многоумники, ждущие оттепели, могут трактовать это как победу независимого суда.
Я же, хоть и благодарен судье, думаю, что по мне просто не было прямого приказа.
http://slon.ru/blogs/zavoronkov/post/184410/
